ВСЕБЕЛОРУССКОЕ НАРОДНОЕ СОБРАНИЕ: ВОПРОСОВ БОЛЬШЕ, ЧЕМ ОТВЕТОВ

Всебелорусское народное собрание – неконституционный орган, впервые использованный Александром Лукашенко в 1996 году, во время противостояния с Верховным Советом Беларуси (тогдашним парламентом), для имитации наличия всенародной поддержки. С тех пор Всебелорусские собрания созывались центральной властью Беларуси каждый раз накануне президентских выборов либо референдумов для того, чтобы продемонстрировать дополнительную легитимацию позиции Лукашенко. Это было понятно: выборы 1994 года, на которых он и был избран первым президентом Беларуси, стали единственными, результат которых не подвергался сомнению ни внутри страны, ни извне. Во всех остальных случаях поддержка должна была быть зафиксирована хотя бы вербально – и многолюдные форумы предоставляли трибуну для подобного выражения верноподданнических чувств.

Нынешнее Всебелорусское собрание стало шестым и прошло в условиях жесткого политического противостояния внутри Беларуси. Напомним, что выборы 9 августа 2020 года стали первыми, в которых Лукашенко не мог рассчитывать на прежний уровень тотальной поддержки. Это было связано, в первую очередь, с политикой, проводившейся белорусскими властями по отношению к пандемии COVID-19: сам глава белорусского государства до дня выборов не только фактически игнорировал опасность – он позволял себе хамские характеристики в адрес белорусов, ставших первыми жертвами пандемии. Кроме того, граждане видели, что правда об истинных масштабах опасности скрывается на всех уровнях власти. Это обрушило уровень доверия к власти в целом, к Александру Лукашенко персонально, а также и к государственным медиа – в первую очередь, к телевизионным каналам.

Поэтому объявленный Центральной избирательной комиссией результат в победу Александра Лукашенко с 80 % народной поддержки вызвал решительное недоверие со стороны избирателей. Например, в крупном районном центре Брестской области, Пинске, это едва не повлекло за собой захват протестующими административных зданий. Волна протестов прокатилась по многим районным центрам и достигла пика в областных центрах и в столице.

Власть избрала наименее удачный вариант: она попыталась остановить протесты жестким насилием. Задержанных избивали и на улицах, и в зданиях районных отделов внутренних дел, и даже в изоляторах временного содержания. Во многих случаях травмированным отказывали в возможности быть осмотренными врачами. Широкий резонанс получил случай, когда один из руководителей изолятора временного содержания потребовал от руководителя дежурной смены «скорой помощи» заменить бригаду как неблагонадежных, поскольку врачи осмелились выражать сочувствие своим пациентам.

Протесты продолжались. В ходе них – что зафиксировано – погибло, по меньшей мере, двое человек. Один из них, Александр Тарайковский, был застрелен шумовым ружьем при выстреле в упор в центре Минска, несмотря на то что не оказывал сопротивления. Второй, Роман Бондаренко, был похищен штатскими во дворе собственного дома, после чего доставлен в больницу в бесчувственном состоянии с травмами, несовместимыми с жизнью. Причем к похищению Бондаренко имели отношение лица, входящие в ближайшее окружение Александра Лукашенко.

В этих условиях единственным легитиматором власти в Беларуси оказалось российское руководство. Владимир Путин не только поддержал Лукашенко, поздравив его с переизбранием (что отнюдь не уменьшило накала страстей), но и распорядился выделить полумиллиардный кредит белорусскому правительству для обслуживания внешнего долга (в первую очередь, долга перед самой Россией) и стабилизации белорусской валюты. Взамен Лукашенко обещал провести конституционную реформу, которая должна была успокоить оппонентов, став не только стартом к транзиту власти внутри Беларуси, но и фактически приведя к восстановлению баланса сил, фактически ликвидированного за двадцать пять лет бессменного правления узурпатора.

Но в белорусской конституционной реформе была заинтересована и Россия. По отдельным намекам российских vip-персон можно было понять, что Кремль хотел бы видеть в новой белорусской модели не жесткое авторитарное государство, а управляемую демократию, при которой парламент влиял бы на правительство, а сама Россия могла бы защитить свои интересы, по крайней мере, через влиятельную политическую партию и ее фракцию в парламенте. Мы называем ее «украинской моделью влияния». Причем выгодность ее для России очевидна: всегда проще «прокормить» фракцию, дав ей возможность привилегированного бизнеса с Россией, чем финансировать авторитарный режим в целом, обходящийся значительно дороже и, к тому же, серьезно подрывающий имидж российской власти в стране, на которую Кремль пытается влиять.

Судя по всему, Александр Лукашенко действительно пообещал своему российскому партнеру провести такую реформу уже в течение года. Однако по мере того, как репрессии и зимняя погода вынудили протестующих минимизировать уличную активность, Лукашенко почувствовал себя в относительной безопасности. Напомним, что белорусские протесты изначально носили исключительно мирный характер, поскольку оппоненты режима опасались спровоцировать Россию на силовое вмешательство во внутренний политический конфликт. Их временный (что было очевидно для всех, кроме самого Лукашенко) спад искушал затянуть время и отложить исполнение данного обещания. Что Лукашенко и попытался сделать, имитируя всенародную поддержку через институт Всебелорусского собрания.

Следует отметить, что изначально планировалось, что как раз Всебелорусское собрание примет некие поправки к Конституции. Однако здесь Лукашенко загнал себя в тупик: Россия требовала от нового варианта Конституции бесспорной юридической чистоты, а согласно внесенным по инициативе самого же Лукашенко в 1996 году поправкам изменение тех разделов Конституции, которые трактуют о полномочиях органов власти, возможно только на референдуме. Референдум же в текущей политической ситуации неизбежно повлек бы за собой поражение Лукашенко.

Поэтому проведение Всебелорусского собрания изначально теряло любой практический смысл. Поправки в Основной закон на нем внести было невозможно, а в наличие всенародной поддержки не верил никто ни внутри самой Беларуси, ни за ее пределами. Отсюда – явное несоответствие заявленной формы (определение основных направлений политического и экономического развития Беларуси) и имевшего на нем места содержания.

Шестое Всебелорусское собрание превратилось не в «съезд победителей», как изначально планировалось его организаторами, а в «театр одного актера». Александр Лукашенко не просто выступил на нем с двумя продолжительными докладами, но и комментировал значительную часть выступлений делегатов, причем в ряде случаев занимая времени больше, чем выступления самих делегатов.

При этом основной пафос выступлений Лукашенко, по-прежнему считающего себя главой государства, сводился всего к нескольким тезисам. Первый: я победил и уйду лишь в том случае, когда мне и моему окружению ничто не будет угрожать. Второй: все, кто мне противится, будут уничтожены политически и экономически. И третий: никаких реформ не будет, поскольку народ не хочет изменения Конституции и вообще никаких перемен. Следует обратить также внимание на тот факт, что он с гордостью говорил об идущих по его непосредственному указанию расправах над бизнесом лиц, осмелившихся хотя бы в минимальной степени продемонстрировать свое несогласие с ним и проводимой по его указанию политикой.

Буквально сразу же после проведения Всебелорусского собрания была анонсирована встреча Александра Лукашенко с Владимиром Путиным в Сочи. Повестка дня, как утверждают представители обеих сторон, находится в стадии согласования. Но ее формальное озвучивание ничего не дает для понимания истинных проблем в двусторонних отношениях. Владимир Путин, оказавшийся в результате конфликта с Западом по поводу ареста вернувшегося в Россию по доброй воле лидера российской оппозиции Алексея Навального, формально выглядит еще более токсичным, чем раньше. Лукашенко неоднократно намекал на это, в том числе и в ходе своего главного выступления на Всебелорусском собрании, когда уверял всех: российское руководство вынуждено применять по отношению к оппозиции (что правда) и к бизнесу те же меры, что и он сам. Но сегодня Путин является единственным кредитором белорусского режима, причем кредитором, которого элементарно обманули, в одностороннем порядке отказавшись от исполнения достигнутых ранее договоренностей.

Очевидно, что Лукашенко надеется на безвыходность положения Путина. Тот также не может отказаться от использования насилия для подавления оппозиции внутри самой России. Однако для Лукашенко важно другое: важна солидарность диктаторов. Поражение Лукашенко будет означать, что мирное уличное давление может вынудить власть пойти на уступки вплоть до согласия на прозрачные демократические выборы, и станет примером для россиян.

Однако и Путин не может ждать, чтобы Лукашенко ушел сам, без вмешательства России, или же был свергнут. Это связано с резким падением авторитета России среди большинства граждан Беларуси. Чем дольше Лукашенко будет реально править в Беларуси силовыми методами, тем больше ответственность России в глазах белорусов как политического легитиматора и финансового донора режима. В этом случае падение Лукашенко легко может вызвать рост антироссийских настроений, а новая власть сможет встать на путь Украины, ведущий в Европу, — с той лишь разницей, что небольшой Беларуси проще пройти этот путь, чем Украине с ее внутриполитическими противоречиями и борьбой олигархических группировок за влияние. При этом в отличие от украинской ситуации Россия не сможет использовать «метод Донбасса» — ей проще оккупировать всю Беларусь, что легко может спровоцировать вооруженный конфликт с Западом, учитывая, что российские войска в этом случае окажутся в реальной близости от границ НАТО.

Можно лишь предположить, насколько серьезными будут предстоящие переговоры и какие они вызовут последствия. Но в целом можно констатировать: Всебелорусское народное собрание усложнило и без того сложное положение Александра Лукашенко, причем по его собственной вине. Впрочем, чего не сделает человек в состоянии истерики или испуга. А Лукашенко сегодня находится именно в таком состоянии: не случайно в своих выступлениях он недвусмысленно провел параллели между собственной возможной судьбой и судьбами Саддама Хусейна и Муамара Каддафи. Но избежать повторения такой судьбы он сможет лишь вступив в переговоры с собственным народом, а не с назначенными им же куклами.

Популярные публикации